Итак, кажется, что слухи, которые ходили уже около двух месяцев, получили свое официальное подтверждение: в мае на празднование Дня Победы в Москву приедет сам Высший Руководитель, Первый Председатель и Маршал Ким Чен Ын, глава Северокорейского государства и третий правитель уникальной в своем роде абсолютной монархии семьи Ким.
Для Маршала Кима его наметившаяся поездка в Москву станет важным дипломатическим дебютом. Хотя Ким Чен Ын правит страной уже больше трех лет, за эти годы он ни разу не встретился с руководителями иностранных государств. Даже когда в конце 2013 года в Пхеньян с официальным визитом приехал президент Монголии, Ким Чен Ын уклонился от встречи со своим высоким гостем, которому пришлось беседовать с северокорейским вариантом «дедушки Калинина», престарелым и совершенно безвластным Ким Ён Намом, который занимает пост председателя северокорейского парламента.
Причины такого затворничества не совсем понятны. Ким Чен Ын учился за границей, говорит на иностранных языках (хотя, кажется, не слишком хорошо) и охотно встречается с теми иностранцами, которые не обременены высокими официальными обязанностями – например, со скандально известным отставным баскетболистом Деннисом Родманом. Те, кому довелось общаться с Первым Председателем, в один голос говорят, что молодой лидер Северной Кореи – достаточно обаятельный собеседник. Так что остается только гадать, что именно заставляло Высшего Руководителя избегать встреч с коллегами.
Однако решение ехать именно в Москву является, как принято говорить, «знаковым». Дело в том, что на первый взгляд дебют Ким Чен Ына должен был бы состояться в Пекине, ведь именно Китай уже много лет остается главным торговым партнером Северной Кореи. Товарооборот с Китаем составил в 2014 году $6,5 млрд. Торговля с Россией, напротив, весьма скромна по масштабу – вот уже много лет, как оборот между этими двумя странами держится на уровне $100 млн – в 60 с лишним раз меньше оборота с Китаем – и вдобавок не показывает никаких тенденций к росту.
Правда, на протяжении последнего года мы много слышали о том, что в самое ближайшее время торговля и экономическое сотрудничество между Россией и КНДР не просто возродятся, но и достигнут невиданных доселе высот. Прошлый, 2014 год был отмечен многочисленными официальными встречами между представителями России и Северной Кореи, визитами делегаций и заявлениями об относительно масштабных проектах, которые, дескать, будут реализованы в ближайшем будущем.
В частности, началась отгрузка угля из северокорейского порта Расон, один из пирсов которого арендован дочерней компанией РЖД на 50 лет и соединен реконструированной железной дорогой со станцией Хасан. Проект этот имеет все шансы выйти на рентабельность. Не так ясно обстоят дела с проектом «Победа», который предусматривает частичную реконструкцию северокорейской железнодорожной сети силами компании «Мостовик». Расплачиваться северокорейская сторона собирается доступом к месторождениям редкоземельных металлов. Опыт предшествующих начинаний подобного рода заставляет относиться к этой затее с некоторой осторожностью, но в любом случае очевидно, что ни о российской благотворительности, ни даже о долгосрочных инвестициях с неопределенным сроком окупаемости в данном случае речи не идет.
Впрочем, все это оживление является лишь относительным. Экономики России и КНДР не слишком совместимы, и неслучайно даже официальные прогнозы, которые во всем мире всегда отличаются безудержным оптимизмом, говорят о том, что к 2020 году объем торговли между Россией и КНДР составит миллиард долларов. В том (не самом вероятном) случае, если этот план будет реализован, это будет означать десятикратное увеличение по сравнению с нынешним уровнем, но торговля между двумя странами при этом все равно будет в шесть раз меньше нынешнего оборота КНДР с Китаем.
Почему же в таком случае Высший Руководитель решил организовать свой внешнеполитический дебют в Москве? Во многом это вызвано ухудшением отношений с Китаем, которое наблюдается в последние полтора-два года. В Пхеньяне рассчитывают найти противовес китайскому влиянию, продемонстрировать Пекину, что незаменимых спонсоров и союзников не бывает, и заставить его, таким образом, смягчить позицию. Политика эта вполне разумна: на протяжении десятилетий северокорейская дипломатия всегда искусно играла на противоречиях спонсоров, добывая необходимую для страны помощь и избегая излишних уступок.
Выбор России в качестве альтернативы или, скорее, полуальтернативы Китаю очевиден и связан, как можно предполагать, с украинским кризисом. Неслучайно Северная Корея стала одной из тех стран, которые поддержали действия России в Крыму. В КНДР рассчитывают на то, что Россия, отношения которой с Западом резко ухудшились, будет вести себя так, как в былые времена вел себя Советский Союз, – то есть начнет активно субсидировать экономику КНДР. Эти надежды в целом не обоснованы: Россия, скорее всего, будет охотно вкладываться в прибыльные совместные проекты, но при этом не будет активно субсидировать режим Кимов.
Россия, со своей стороны, собирается использовать сложившуюся ситуацию, чтобы отчасти вернуться в корейскую политику, из которой она вышла в одностороннем порядке в начале 90-х годов. Противники нынешней российской власти часто говорят, что, дескать, излишне тесные связи с Пхеньяном нанесут урон международному престижу России. С этой логикой согласиться трудно. Опыт 90-х годов показал: если и в Сеуле, и в Пекине, и в Ва